14 января 1937 года состоялась очная ставка со священником, показания которого не намного отличались от прочих. «Признаете ли вы показания обвиняемого… правильными?» — «Нет, не признаю». Очные ставки продолжились через месяц, в феврале, но ответы были те же. На очной ставке со свидетелем 27 февраля 1937 года следователь продолжал настаивать: «Вам делается уже четвертый раз очная ставка по конкретным фактам вашей контрреволюционной деятельности. Следствие предлагает прекратить заниматься запирательством и давать искренние показания…». Отец Ардалион на обвинения ответил: «Показания свидетеля… считаю ложными». Отец Ардалион был единственным из десяти обвиняемых, который «упорно» не признавал своей «вины» ни на допросах, ни на очных ставках.  Из документов архивно-следственного дела можно узнать о том, как проходило служение отца Ардалиона. Священник Г. на вопрос следователя: «Что вам известно из контрреволюционной деятельности Пономарева?» — ответил: «Приезд Пономарева в Касли носил одну цель — это добиться установления епархиального управления в Челябинской области и стремиться укреплять дух верующих. Он довольно реакционно-настроенный и убежденный последователь патриарха Тихона. Когда Пономарев возвратился из Москвы от митрополита Сергия, то заявил: „Надо усиленно отстаивать религию, привлекать больше верующих.

В Москве народ очень молится и даже ходит молодежь. Надо иметь в виду, что храмы закрываются только там, где спит народ, где духовенство пассивно. Аресты священников и закрытие церквей нас страшить не должны. Недалеко то время, когда религия восторжествует“». Вскоре арестованных перевели в Челябинскую тюрьму, условия содержания в которой были ужасающими. Временами в тюрьме находилось до восьми тысяч человек, камеры были переполнены, в 13-местную камеру помещали сто пятьдесят заключенных, а в 30-местную — триста восемьдесят. Люди задыхались, не имели возможности не только лечь, но и сесть. Сами работники НКВД рассказывали позднее о том, как они издевались в Челябинской тюрьме над узниками. «В комнату заводили одновременно по 90 человек, делили их по 30 человек и ставили на колени по ту и другую сторону. В таком положении держали по 5-7 суток, не давая им вставать, добиваясь признания. Если арестованный не признавался на стойке, то брали его за ноги и ставили вниз головой, держали, пока не признается. Мы брали двух человек из камеры, и они держали арестованного вниз головой. Брали за голову арестованных и гнули. Так добивались от них признания». Через такие пытки, скорее всего, пришлось пройти и 60-летнему архимандриту Ардалиону, но все же он не дал признательных показаний. 22 марта 1937 года было составлено обвинительное заключение.

К этому времени мифическая «контрреволюционная организация» уже «охватила» двадцать районов Челябинской области и многие районы других областей Урала, где якобы существовали филиалы этой организации. Число участников с десяти человек увеличилось до ста двадцати четырех. Организация получила громкое название — «ОЖБСБ» — «Организация жестокой борьбы с большевиками». Ее главой был объявлен епископ Антоний (Миловидов) с так называемым духовным советом, на местах якобы действовали «боевые повстанческие штабы» и уполномоченные. В Верхнеуфалейском районе руководителями организации записали благочинного, отца А. М., и архимандрита Ардалиона. Обвинения против него основывались исключительно на показаниях обвиняемых и свидетелей и сводились, в основном, к пересказу его слов. В обвинительном заключении указывалось: «Участник контрреволюционной организации Пономарев в кругу духовенства и церковников Каслинской церкви высказывал необходимость усиления активной борьбы с советской властью, прибегал к клевете на советскую власть, доказывая, что Конституция направлена на уничтожение религии и на усиление гонений духовенства. …В ноябре 1936 г[ода] Пономарев… восхвалял фашистский строй… восхищался контрреволюционной деятельностью троцкистской банды, доказывал, что в стране существует голод, крестьянство сидит без хлеба. Пономарев… доказывал, что 124[-я] статья Конституции написана только для заграницы, чтобы пыль пустить в глаза, доказать о несуществующей свободе для религиозных культов». Далее в обвинительном заключении сказано, что отец Ардалион «виновным себя не признал, но достаточно изобличен показаниями свидетелей и обвиняемых».

Следствие длилось полгода. 13 июня 1937 года священнику был объявлен приговор — пять лет ИТЛ. В 1939 году следователи, которые сфабриковали это дело, сами были арестованы. Двоих из них обвинили в преступных методах ведения следствия и приговорили в 1941 году к высшей мере наказания — расстрелу. Из их показаний выяснилось, что один из них «провокационным путем искусственно создал контрреволюционную повстанческую организацию в количестве ста двадцати четырех человек из церковников и духовенства под названием ОЖБСБ». Вместе они продумали структуру организации, составили план восстания и захвата Челябинска, сочинили контрреволюционную листовку, которая вместе с шашкой и четырьмя револьверами была подброшена обвиняемым. Один из сотрудников НКВД во время следствия находился среди арестованных, которых провоцировал на то, чтобы они давали вымышленные показания, признавали свою вину. Следователи признались, что вели следствие «извращенными методами». В результате их действий из ста двадцати четырех человек, арестованных по этому делу, девяносто восемь были приговорены к расстрелу, а остальные — к лишению свободы на длительные сроки. В 1959 году это дело снова пересматривалось по заявлению матушки священника Димитрия Соболева и все обвиняемые были признаны невиновными, приговор отменен. Однако мало кто из невинно осужденных дожил до этого времени… После вынесения приговора и окончания следствия отец Ардалион сначала попал в пересыльный лагерь города Котласа Архангельской области, пользовавшийся среди заключенных дурной славой.

В Котласе были построены временные бараки шалашного типа, в которых люди ожидали этапирования в другие лагеря. Но на пересылку в Котлас поступало очень много заключенных, поэтому на его территории организовали еще около десяти лагерных пунктов и пересылок. В лагерном пункте, где находился отец Ардалион, было построено около двухсот бараков, вмещавших от ста восьмидесяти до двухсот пятидесяти человек каждый. Бараки строились из жердей, стропила опускались до самой земли, сверху барак крыли лапником, засыпали песком, летом накладывали куски дерна. Получался земляной шалаш длиной в 15, шириной в 6 метров. В этих «шалашах» по углам стояли четыре печки (иногда две), которые не могли прогреть помещение, поэтому температура редко поднималась выше четырех градусов. В каждом бараке было по два окна. Под двух- и трехъярусными нарами лежал снег. В апреле снег таял и пол покрывался водой, поэтому по периметру и посередине барака выкапывали неглубокие канавы, кое-где набрасывали доски. Сверху постоянно сыпался песок через хвойные ветки. От грязи, огромного скопления людей, отсутствия элементарной гигиены быстро распространялись инфекционные заболевания. Умирало так много людей, что их не успевали хоронить. Иногда хоронили в отдельные могилы, завернув во что-нибудь, а чаще заключенным поручали за пайку хлеба оттаскивать трупы от лагеря и сбрасывать в яму. Яму не закапывали, пока она не наполнялась доверху. Ужасающую картину содержания заключенных выявила комиссия во время проверки: «…Состояние бараков таково, что в условиях здешнего климата они не только не могут удовлетворить элементарным требованиям человеческого жилья, они даже не соответствовали бы как помещение для скота».  В этих бараках заключенные находились порой по несколько месяцев, до полугода. Здесь, в столь суровых условиях, некоторое время содержался и отец Ардалион.

Из Котласа его отправили в Ухтинско-Печорский лагерь. Заключенные в этом лагере занимались разведкой и добычей нефти, газа, радия, угля и асфальтитов, лесозаготовками и другими тяжелыми работами. Положение заключенных осложнялось еще и тем, что начальником лагеря был очень жестокий человек — Я. М. Иоссем-Мороз, который за превышение власти в 1929 году даже был судим, приговорен к семи годам лишения свободы и исключен из ВКП(б). Потом, правда, его восстановили в должности и в партии. Летом 1937 года отца Ардалиона перевели в Воркутинский исправительно-трудовой лагерь, куда он прибыл 27 августа. Проведя в невыносимых лагерных условиях одиннадцать месяцев, 29 июля 1938 года отец Ардалион умер от истощения в стационаре лагерного пункта «Адак». Похоронен он был на гражданском кладбище «Адак» в отдельной могиле. К правой ноге ему привязали табличку с указанием фамилии, имени, отчества и даты смерти, на могиле поставили столбик с такой же надписью. Исповедничество отца Ардалиона — это плод духовного пути, по которому он следовал в течение всей своей жизни. Любовь к Богу и ближним, молитва, ревность к богоугождению, деятельное исполнение Евангельских заповедей всегда были главным для него, мученичество же явилось лишь венцом его святой жизни.

Источник: «Информационное агентство Екатеринбургской Епархии»